В начале века в Ингалинке жили крестьяне Жёлтышевы. Глава семьи – мой прапрадед Василий Жёлтышев, с ним в доме проживали его родители и незамужняя тётка, да двое детей Василия: сын Иван 1893 года рождения и дочь Анна. Перед германской войной в 1912 году Иван женился на Катерине, и молодая жена вошла в дом мужа. Все они много работали и дома, и в поле. Женщины управлялись со скотом и в огороде, молодые на пашне, сенокосе. В хозяйстве насчитывалось несколько коней, коровы, овцы. Тогда так жили почти все крестьяне: сами себя кормили и продавали излишки.
Война стала тем событием, где история семьи и история страны слились и стали одним целым. Мой прадед Иван Васильевич оказался в числе тех, кто, выполняя союзнический долг России, был отправлен из Сибири в далёкую Францию спасать французов от немцев. Дальше события описываются со слов его жены: сначала их везли на поезде во Владивосток, затем долго плыли на кораблях. Многим было плохо: болели морской болезнью. Уже недавно, благодаря интернету, мы выяснили, что русских солдат переправляли, минуя воюющую Европу, через Тихий и Индийский океаны, то есть они совершили почти кругосветное путешествие! По документам, всего из России спасать союзников отправились четыре бригады (больше 40 000 солдат): две во Францию и две на Балканы. Скорее всего, Иван Васильевич служил в третьей бригаде.
Франция встретила русских освободителей радостными парадами, но после их отправили на самые трудные участки фронта останавливать немецкое наступление. Никто не щадил богатырей, но задачу свою они выполнили. В одном из боёв Иван Васильевич получил серьёзное ранение в ногу, из-за которого остался хромым на всю жизнь.
Случившаяся Октябрьская революция всё изменила и в далёкой Франции – произошёл отказ России от войны. По словам Ивана Васильевича, солдаты начали требовать отправки на родину, чего очень не хотелось французскому командованию. За русских вступился атташе Игнатьев – он подключил к вопросу возвращения военных Ленина. Так в 1918 и 1919 годах, оставшиеся в живых русские, стали возвращаться домой. Они уезжали из одной страны, а вернулись в другую.
Приехав из Франции, Иван Васильевич снова стал заниматься хозяйством. Ведь за границей он видел не только окопы да пушки. Рачительный крестьянин, он интересовался, как обрабатывают иностранцы поля, какие у них агрегаты. В то время таких новинок в России не было, зато земли – в достатке. Жёлтышев мечтал вести дела по-новому: стал выписывать сельскохозяйственные журналы, прикупать технику. Росла и семья: детей стало уже пять, да ещё сироту-племянницу воспитывали.
Так прошло около 10 лет. В 1928-29 годах заговорили о колхозах, но не нравилось самостоятельным хозяевам отдавать свой скот и имущество в "общий котёл". В Ингалинском много было крепких дворов, которые держали коров, масло продавали в город, обеспечивали себя хлебом, да и налоги платили. Хотя избытка не было, даже сахар считали роскошью.
Начало 1930 года стало концом этого относительного благополучия и уверенности, что если трудиться, то все будут сыты. Стали в Ингалинке организовывать колхоз, нашлись и те, кто завидовал, кто мечтал всё забрать и поделить. В первую очередь стали искать среди односельчан тех, у кого перед советской властью есть "грешки". "Сверху" искали участников гражданской войны, кто был на стороне белых, участников кулацко-эссеровского мятежа. Вот тут и попалась в Ялуторовске (административном центре в то время) созвучная с нашей фамилия из числа "врагов".То ли не разобрались в деталях фамилии, то ли читать не очень умели, но февральским днём 1930 года Ивану Васильевичу объявили, что он как участник мятежа вместе с семьёй высылается на Север, а его имущество конфискуется в пользу колхоза. Такие известия получили ещё несколько ингалинцев. Знакомые советовали: "Беги сам, а семью не тронут". Но не посмел Иван бросить стариков и шестерых детей, решил: "Будь, что будет!". Их предупредили, что можно взять только хлеба в дорогу, да ребятишкам мешок одежды.
Утром стал собираться народ на улице: кто плачет, кто молчит от страха. Ещё и хозяев не увезли, а их добро уже потащили – вроде как в колхоз. Подъехали уполномоченные с солдатами и объявили, что на лошади поедут бабушка с младшими детьми и повезут мешок с хлебом. Ивану, хромому военному инвалиду, и его старшей десятилетней дочери места на санях не нашлось, так они пешком и пошли.
Потянулся их обоз до Ялуторовска – по дороге в каждой деревне прибавлялось количество раскулаченных. Что же такого ценного было у этих людей? Всё богатство: дом, кладовая, 6 амбаров, 7 конюшен и столько же лошадей, ветряная мельница, молотилка, жатка, косилка, конные грабли, льно-мялка, пружинная борона, 15 коров да 12 десятин пашни – вот такая добыча для колхоза.
Только в этот февральский день 1930 года вместе с Жёлтышевыми их участь разделили 96 человек из одного района. А сколько было ещё таких дней и таких районов?
Всех переселенцев отправляли на Север до самого Обдорска (Салехарда). Но нашу семью оставили в Уватском районе в селе Чебунтан. Привезли в лес и велели тут жить. Мужики взялись за топоры, поставили шалаши, жгли костры, так и обитали, многие от тяжёлых условий умирали. Чудом до лета не замерзли, не умерли с голода: кормили их лес да река. Летом отец срубил избу, детей в школу отправили.
В сентябре 1933 года Иван Васильевич умер. Похоронен в Чебунтане, а вот где теперь его награды (в шкатулке он хранил Георгиевский крест и французские медали) – неизвестно.
Следующая страница истории нашей семьи в истории страны – Великая Отечественная война. Единственный сын Ивана Васильевича – Сергей, после смерти отца жил с матерью и младшими сестрами в Чебунтане. Средней школы здесь не было, поэтому после начального обучения дети переходили в Уватскую, а она находилась очень далеко. Собирались все вместе, старшие следили за младшими, брали котомки с едой и покидали дом на 2-3 месяца, до каникул. Там ребятишки брались за любую работу: пилили дрова, копали огороды, ловили рыбу, чтобы прокормиться – из дома поддержки не получали. Рано взрослели дети в те годы от тяжёлого непосильного труда.
Уже шла Отечественная война, и мужчин в деревнях не осталось. Серёже оставалось доучиться полгода, но в январе получил повестку – явиться в военкомат. В конце войны уже не осталось 18-летних призывников, и повестки получали семнадцатилетние.
Через пару дней будущих солдат повезли в Тобольск, затем в Тюмень. Даже по голодным военным меркам Серёжа был настолько худой, что сначала его положили в госпиталь и кормили, чтобы вес набрал. Потом выдали военную форму, первую в жизни новую одежду – раньше он носил брюки в таких заплатах, что первоначального материала было не видно.
Его выучили на шофёра и вот она – настоящая машина "Студебеккер". Служил Сергей в артиллерийской части: на машине он подвозил снаряды к пушкам. Он часто писал письма матери и сёстрам, описывал красоты Карпатских гор – уже началось освобождение Венгрии, шли бои под Будапештом.
Эта другая страна, Венгрия, стала местом его гибели: под небольшой деревней Жамбек он был убит в феврале. Там до сих пор сохранилась братская могила русских солдат: скромный памятник, камни и на них имена офицеров, ведь солдаты в братских могилах лежат безымянные. Рядом находится сельское кладбище, и ещё стоят уцелевшие стены обгоревшего старого костёла, о которых рассказывал в письмах Сергей. Они и сейчас смотрят на эти три братские могилы.
Мы по праву считаем, что история не только нашей страны, но и всеобщая история не обошлась без наших родственников, родом из неизвестной европейцам русской деревни Ингалинка.
Ярослав ЖЁЛТЫШЕВ, ученик 9 класса и Анна ПЛОТНИКОВА, учитель
